Из Писем редактора

По следам поста с воспоминаниями Ильи Давыдова. В комментах начали вспоминать былые времена и главредов глянца, в т.ч. Елену Сотникову. Решила сделать пост и с ее историями. Ссылка на канал указана в источниках, но канал взломали недавно (у нее не первый раз взламывают). 

После ухода из глянца Елена стала художником, пишет картины (видимо довольно успешно продает) и собирается совместно с подругой открыть ретрит в Башкирии. Стиль ведения канала достаточно личный, открыты комментарии к постам (но, только для подписчиков) и сама Елена приходит в комменты. Пишет истории из прошлого, размышления, по сына, поездки, ну и бывшему мужу достается.

У меня сложилось впечатление, что она дама эмоциональная, временами с ней непросто, но человек талантливый и интересный. 

Про бартер и халяву в глянце

Как вы помните, красное платье для открытия церемонии Elle в России в 1996 году я купила в подземном переходе. Это какая-то немецкая марка, а может, и не немецкая - хотя по стилю похоже. Выбирала по принципу «простое и красное». Не ошиблась. 
Я рассказывала, что о всяких возможностях глянца мне никто не рассказывал - в Москве тогда не было шоу-румов, был бутик Versace на Кузнецком и несколько мультибрендовых магазинов, да и все. Никто не выдал бы мне там платье напрокат, даже если я этого захотела бы. 

Елена (тогда еще Юдина, Сотникова фамилия следующего мужа) в красном платье, о котором идет речь на церемонии открытия (на фото также Виктор Шкулев с женой Тамарой и дочерью Натальей, тогда она не была блондинкой)

О том, чтобы сделать что-то на заказ или попросить прислать из Парижа, речь не шла - да и времени не было. Журнал сделали очень быстро, все силы были кинуты на организацию вечеринки, если это можно было так назвать - мероприятие в «Метрополе» на 1000 человек было более чем масштабным. Из приглашенных были Карла Бруни, Жан-Поль Готье, Пако Рабанн, Жан-Поль Гуд, Кристиана Реали (лицо Lancôme на тот момент) и многие другие. Сейчас мне смешно, что я купила платье в переходе для такого события, но это в моем духе, поэтому нормально.

Мой первый подарок (по-моему, это было на день рождения) прислали мне в виде сертификата в один из бутиков в Столешниковом переулке. Из соображений этики не буду называть бренд.

Я, честная пионерка и комсомолка, никогда не державшая в руках никаких подарочных сертификатов, робко переступила порог шикарного магазина, теребя в руках заветный конвертик. Продавцы в бутиках того времени были еще из разряда «тридцать лет в советской торговле», палец в рот не клади. Моя робость сразу считалась с порога. «Какой еще сертификат? - покрутила в руках бумажку женщина с тяжелой прической. - Нам никто ничего не говорил».

Начались созвоны и выяснения. Я стояла и чуть не сгорала от стыда. Больше всего на свете мне хотелось убежать. Но положение обязывало. Я переминалась с ноги на ногу, когда услышала громоподобное: «Выбирайте».

Ничто из висевшего на рейлах мне не нравилось. Мало того - у меня всегда была нестандартная фигура: тяжелый низ и маленький верх. Я взяла несколько платьев и поплелась в примерочную. Более-менее на меня село простое бежевое платьице за какие-то страшные деньги. Я не стала дальше себя мучать и выбрала его.

Вокруг царила гнетущая атмосфера всеобщего пристального презрительного внимания. Сертификаты были в новинку не только мне.

Я схватила пакет с платьем и была такова. Ни разу в жизни не надела этот первый подарок. Обнаружив его несколько лет назад где-то в самых далеких запасах, я подарила его родственнице. 
Первый блин был комом. 

Мой первый опыт, связанный с бартерной поездкой, был тоже, мягко говоря, сомнительным. 
Однажды ко мне подошли ребята из журнала Premier, который был также в нашем ИД, и предложили, чтобы известный журналист Александр Т. (из уважения к уже покойному не называю фамилии, кому надо, тот поймёт) может съездить в Мексику и написать для Elle блестящую статью. «О, класс, - согласилась я не раздумывая. - Конечно, пусть едет». 
Александр съездил в Мексику, провел там чудесных 10 дней, вернулся в Москву, но на связь не вышел. Где-то через месяц не помню кто спросил его про материал для журнала Elle. «А Elle пусть идет на х-й», - рассмеялся он.

Сколько бы лет я потом ни наблюдала за блистательной карьерой Т., вплоть до его смерти, он для меня навсегда останется Сашей-Мексикой 👻 (прим. у кого есть предположения о ком речь? в комментах к посту намеков нет)

Я уже писала, но повторю - однажды , во время одной из первых поездок на показы в Милан, я с изумлением увидела, как Шахри Амирханова достает свою визитку, предъявляет ее в бутике MiuMiu и получает 30-процентную скидку. «Как это, как это? - удивилась я. - Это что, все так делают?» Важная и величавая Шахри объяснила мне, что это обычная практика.

Скидки по визитке для главредов и директоров моды были от 20 до 30 процентов практически во всех ведущих брендах. Двадцать процентов давали на ювелирные изделия, но не везде - в Cartier, например, больше 10 процентов давать не было положено. В Hermes тоже ни о каких 30 процентах речь не шла - можно было получить максимум 20, и то не везде.

С непривычки каждый раз, когда я давала в бутике свою визитку, мне казалось, что это страшно неудобно; что сейчас меня не найдут в списке и что мне придется с позором ретироваться. Вообще, «вживление» в мир глянца - в той части, которая не касалась создания журнала как такового - давалось мне очень тяжело. Я любила ходить по магазинам демократичных брендов. Обожала парижскую Zara, всегда везла оттуда кучу вещей и, кстати, никто никогда не понимал, что на мне масс-маркет. Долгое время я вообще обходила тяжелый люкс стороной - просто не считала нужным тратить такие деньги. У меня была нормальная зарплата, но мне нужно было покупать квартиру, а одеваться я умела играючи и в демократичном ключе.

Все стало меняться ближе к 2009 году, когда я вновь вернулась в Elle (об этом скоро напишу), наступили жирные глянцевые годы, и маховик люкса раскрутился на полную катушку.

Все уже привыкли первым делом класть свои визитки на кассу, набрав туфель в Prada, сумок в Miu Miu, платьев в Dolce&Gabbana или купальников в Eres. В гостинице, помимо кучи пригласительных на первый ряд, стояли пакеты с подарками - в основном это были сумки или другие аксессуары ведущих брендов.

Многие шикарные отели легко давали номера под статью в журнале или селили по так называемому пресс-рейту (цена за номер была в несколько раз ниже заявленной). В Париже я жила практически во всех главных гостиницах, хотя основным местом нашего заселения всегда был пятизвездочный Intercontinental. Но пресс-рейт давали мне и в Mandarin Oriental, и в Le Bristol.

В Elle долго не придавали значения отелю, где селилось руководство журнала, считая это никому не нужным позерством и лишней тратой денег. Понятно, что про Джордже я всегда жила в трезвездочном отеле Moliere, где под окнами в пять утра с дикими криками на арабском выгружали мусор в непрерывно пыхтящую громадную машину.

Руководство Conde Nast сразу же позиционировало себя иначе - под них был всегда зарезервирован роскошный Le Meurice или, на худой конец, Costes - место встречи и отрыва всей модной мировой тусовки. Считалось - и, как оказалось, правильно считалось - что рекламодателям не все равно, куда присылать приглашения. В журнале Vogue все это было само собой разумеющимся.

Видя эту тенденцию, руководство сначала перевело меня из «Мольера» в четырехзвездочный Hotel de Louvre, а спустя еще пару лет я уже жила в отелях того же уровня, что и редакторы нашего главного люксового конкурента. 

Про халяву и подарки

В 2010-х каждый день рождения, Новый год и 8 марта мой редакторский стол был завален подарками. Иногда была прямо гора. Понятно, что половину из этого составляли календари, шоколадные конфеты или списанные шарфики, но в остальном подарки были крутыми. Запас шампанского был огромным. Я уже забыла, что такое - покупать себе сумки или платки; сумок и платков было много, очень много. Prada, Tod’s, Dolce&Gabbana, Roger Vivier, Dior, Chanel, Miu Miu, Ralph Lauren, Bottega Veneta - у меня в коллекции большое количество сумок, больших и маленьких, некоторые из которых я так ни разу и не выгуляла. 
Что и говорить о бьюти - любые духи, косметика, декоративная и уходовая - все было на расстоянии вытянутой руки.

В конце каждого сезона редакторов приглашали в шоу рум MaxMara (там же все линейки бренда - Sportmax, Marina Rinaldi и тд), где мы могли выбрать себе несколько вещей по вкусу. Главной проблемой был размер - в шоу-руме представлена одежда модельных параметров.

В принципе, все пальто, которые я ношу до сих пор, были мне подарены. 
Многие вещи дарили русские дизайнеры - я очень дружила с брендом A La Russe, у меня было порядка 10 их платьев. У A La Russe долго оставалась модель «как у Сотниковой», на нее был огромный спрос: это однотонные платья в русском стиле с вышивкой на рукавах и поясе, которые отлично на мне сидели и вызывали ажиотаж на улицах Милана, особенно в сочетании с сапогами-«гармошками» от Casadei. Таких платьев у меня было пять - все разных цветов.

После ухода из Elle все это богатство я до сих пор толком не разобрала. Некоторые вещи для меня остаются очень знаковыми, хоть уже и посадка не та, и мода изменилась.

Только прошу вас не давать мне советов, что делать с этими коллекциями🙈Были предложения отдать все на благотворительность, или раздать нуждающимся, или выставить на аукцион.

Это мои вещи, и я сама приму решение, когда и как с ними поступить. Видимо, время еще не пришло. Но факт остаётся фактом - все это я практически не ношу уже несколько лет.

Мода настолько изменилась, что я без конца таскаю одни и те же вещи,  которые за это время купила сама. И вот что я вам скажу - покупать самой вещи гораздо интереснее и практичнее. Подарки - это круто, но далеко не всегда они подходят тебе по стилю. То же самое относится к косметике: помню, как воротила нос от кремов Valmont, а недавно увидела, сколько они стоят🙈

Сейчас я сама покупаю себе косметику Biologique Recherche, и это лучшее, что случалось с моей кожей за все эти годы. 

Елена в платьях Terekhov и A La Russe

"Любимое платье A La Russe, которое еще называли «платьем Сотниковой». У меня их пять разных цветов"

Отдыхали мы, в принципе, где хотели. Лучшие отели мира были распахнуты для главредов - только изъяви желание. По иронии судьбы, главреду иногда (а то и часто) доставались номера на курортах, которые были не заняты - а это был самый дорогой номерной фонд. Так, например, в отеле Regina Isabella на Искье нас поселили в президентский номер - он пустовал. Отели часто оплачивали билеты бизнес-класса к месту и обратно. Еда была включена, за исключением алкоголя - и то, если нам бронировали стол в ресторане высокой кухни, там точно никто не скупился на шампанское и дорогое вино. Однажды я жила на Сейшелах на вилле с двумя бассейнами общей площадью 800 квадратных метров. Через сто метров бушевал океан, и я всегда уходила спать в дальний дом. В таких местах ко мне всегда был приставлен батлер, правда, его услугами я почти никогда не пользовалась. Батлеры страдали, порываясь налить ванну или организовать что-то особенное; я все это делала сама. Таким образом я объездила полмира. Сейшелы, Маврикий, Мальдивы, Оман, множество поездок в Италию, на север Франции, Монако, Швейцария, Иордания… всего не вспомнить. Понятно, что ни за какую зарплату я не смогла бы осуществить и одну тысячную своих путешествий. Прибавьте к этому выезды на показы круизных коллекций - Dior и Chanel всегда соревновались в креативности и блестящем наборе того, что они могли предложить журналистам: экскурсии, музеи, лучшие отели, обеды и ужины и, безусловно, полет бизнес-классом - в те годы иное не рассматривалось. Однажды на курорте Soneva Fushi я встретила главного редактора немецкого Vogue. Нам много говорили о том, что такие поездки слишком распространены среди российских журналистов и что западные издания гораздо строже относятся к подобным вещам. Не знаю, не уверена. Точно так же они жили в лучших отелях, имели скидки и огромное количество подарков, а уж появление в total look какого-либо бренда на показе обеспечивал Анне Винтур, главному редактору американского Vogue (например) сам бренд. Понятно, что вопрос покупки вещей там никогда не стоял. Иногда, когда я приходила на презентацию коллекции высокой ювелирки на площадь Вандом, я удивлялась, зачем вообще нужна публичность такого рода коллекциям - больше половины изделий были уже забронированы. Понятно, что ювелирные гиганты типа Chaumet или Cartier таким образом, через нас, журналистов, привлекали внимание к своим брендам. Что было в этом всем самое главное? 

Что во всем этом - в подарках, роскошных отелях, поездках и так далее - было самое главное? Не отождествлять себя с этим миром. Пытаться стоять на ногах. Помнить, что, как написала Надя Стрелец (прим. добавлю пост Надежды ниже), в определённый час твоя карета превратится в тыкву. У меня почему-то всегда было четкое понимание - где я, и где диадема Chaumet. Что сегодня ты примеряешь новую ювелирную коллекцию под неусыпным взором людей в черном в роскошном бутике на Вандомской площади, а завтра ты - никто, и на порог тебя не пустят. Я пользовалась всеми благами глянцевой жизни на полную катушку отчасти из-за этого понимания. Так оно и вышло - после моего ухода из Elle в парикмахерском салоне, где меня встречали всегда с распростертыми объятиями, хозяйка холодно сказала: «Ну, Лен, все, извини». Как будто не было всех этих лет и этой псевдо, как оказалось, дружбы. Я видела стремительное падение людей, которые слишком плотно влезли в тяжелые одежды люкса и застряли там. Ведь кажется, что все так и будет всегда - твое неизменное шампанское, букет цветов в роскошном номере Bristol, первый ряд на любом показе, визитка главреда почти как кредитная карта. Некоторые участники процесса совсем не выдержали испытание отменой. Имен не буду называть из-за этических соображений. Выйдя за глянцевые двери, я тоже немного растерялась. Мне казалось, что это очень сложно - самой платить за телефон, заказывать билеты на самолет, покупать косметику, в конце концов. Но оказалось, что материальная сторона вопроса для меня была не столь существенной. Мне не вскружило голову. Наверное, сказалось мое аскетичное воспитание. Тем более, что зарабатывать я начала практически сразу после ухода из Elle - и это ни с чем не сравнимое чувство независимого полета, когда ты сам создаешь свой продукт, и он востребован. Да еще как! 

Надежда Стрелец про халяву (не совсем в тему, но добавила так как Елена упоминает его и репостнула):

Интересную тему халявы в глянце подняла Лена Сотникова. По правде говоря, большая часть редакторов именно из-за этой принадлежности к роскошной жизни и переживала ломку, уходя из глянца. Если подробно рассказать о том, в какой бартерной вседозволенности жили раньше редакторы глянца, то это местами будет выглядеть неприлично. Помню свои странные ощущения, когда имея возможность покупать кремы La Mer, я не могла привыкнуть, что должна за это платить. Звучит странно, но любой, кто имел отношение к глянцу, особенно топ-менеджерским позициям, поймёт, о чем речь. В нашей диджитал-редакции была демократия - на Мальдивы во время моего управления командой слетали все, включая ассистента. Таким образом я подбадривала сотрудников с мизерными зарплатами. Отдыхая в лучших отелях мира и имея подарки от всех люксовых брендов, многие даже главные редакторы, включая меня, жили в съёмных квартирах и получали за свою работу очень скромные деньги. Но бартер компенсировал все. Он был тотальный - салоны красоты Aldo Coppola и «Белый сад» собирали на мероприятия, в шоу-румах давали вещи на выход, кремы Valmont и духи Hermes приходили в таком количестве, что ими были обеспечены даже подруги. Рестораны партнёров - тоже бесплатно. Правда, потом карета превращалась в тыкву - вещи на выход надо было вернуть, за пресс-тур написать материал, но ощущение эйфории от этой жизни все равно не покидало. Больше всех шиковали бьюти-директоры, которых выводил на чистую воду покойный Эдик Дорожкин. Впрочем, мы с Эдиком когда-то в Греции так весело проводили время в прекрасных отелях Daios Cove и Elounda, что их пиар бессеребренниками нас точно не считал. Бюджеты бьюти-брендов всегда были самыми серьёзными - и аппетиты директоров отдела «Красота» в каждом журнале росли в геометрической прогрессии. Перелёт первым классом, шампанское рекой, лучшие отели, мишленовские рестораны - каждый пиарщик дрожал, как осиновый лист, переживая, что его представительских расходов не хватит удовлетворить аппетиты редакторов бьюти-отделов. Потому что они заказывали третий «Кристалл» за ужин, зная, что бренд платит. Не все, но топовый состав мог позволить себе самые немыслимые траты. Впрочем, не буду лукавить - я тоже не бедствовала. Если ехала на Каннский фестиваль, то жила в сьюте «Мажестика» с видом на Дворец Фестивалей, в Кап Ферра - в белом дворце Four Seasons, во Флоренции - снова Four Seasons, в Риме - De Russie, в Париже - Plaza Athenee, Ritz или на худой конец Intercontinental даже на неделях моды, в Лондоне - Browns, в Дубае - любой отель, включая Burj Al Arab. И этот список можно продолжать долго. Однажды после вечеринки с Джиджи Хадид в Нью-Йорке я получила сообщение от хозяина квартиры, которую снимала в Москве - он напомнил, что я на день задержала арендную плату. В тот момент у меня на карте была сумма, чтобы заплатить за квартиру - и ни копейки больше. А в это время та самая съёмная квартира была завалена пакетами люксовых брендов, словно я жила по-настоящему роскошной жизнью. Но это была жизнь взаймы. Соскочить с подобного лайфстайла сложно. Сегодня тебе дают взять интервью у Моники Беллуччи, завтра у Ирины Шейк, послезавтра у Беллы Хадид. Ради пресс-релизного комментария, который можно было получить и по имейлу, тебя селят в лучший отель города. Поят, кормят, тешат самолюбие. С ощущением собственной значимости ты делаешь интервью, где поешь дифирамбы бренду-спонсору. Бренд его полностью согласовывает. Ирина Шейк встречаться с тобой не потому, что ей нужно это интервью - у неё контракт. Я, кстати, интервью с Ирой делала дважды, а встречалась на мероприятиях 4 раза. Не жизнь, а сказка. Глянец затягивал. Казалось, что эти отели и подарки в других обстоятельствах не случатся в твоей жизни - и надо держаться за работу зубами. Но потом оказалось, что на отели можно заработать, а покупать себе то, что действительно нужно, в разы приятнее. Да и блогерство сегодня даёт все те же опции - посмотрите на Карину Нигай на открытии нового «Атлантиса» в Дубае. Бывшим коллегам-редакторам ее кандидатура не очень нравится, потому что теперь она живет глянцевой жизнью.
Про сьемку Майи Плисецкой

Материал к 80-летию Майи Плисецкой в 2005 году задумал и осуществил мой заместитель, блестящий журналист Сережа Николаевич. Вот как он рассказывает об этом в своей статье для журнала Snob. «Париж нас с свое время и сблизил. Тогда я работал в журнале Elle и в честь ее юбилея решил, что надо обязательно осуществить модную фотосессию. Плисецкая как воплощение классического гламура. Особого энтузиазма у начальства эта идея не вызывала. Разумеется, смущал солидный возраст модели, который противоречил всем законам маркетинга и российским представлениям о том, что возможно в глянце. Никакие аргументы про великое имя и национальную гордость не действовали. То есть «нет» впрямую никто не говорил, но и «да» - тоже. По счастью, нашёлся еще один энтузиаст «вечных ценностей» и давний поклонник Майи Михайловны, тогдашний вице-президент Альфа-банка Александр Гафин, который взялся финансировать эту затею. «От всего Советского Союза только два имени, может, и осталось: Юрий Гагарин и Майя Плисецкая, - бушевал Саша, - как же можно пропустить такую дату!» В общем, деньги нашлись. Дальше встал вопрос: а кто фотограф? Хотелось, чтобы это имя можно было поставить в один ряд с легендарными Ричардом Аведоном или Сесилом Битоном, которые снимали Плисецкую в эпоху ее славы. Сошлись на Беттине Реймс, прославленном фотографе семидесятых-восьмидесятых годов, чьей специализацией долгое время были женщины с прошлым. Сама Плисецкая никаких условий не выставляла, о райдере, которым так любят хвастать звезды нашего шоу-бизнеса, слыхом не слыхивала. Попросила только взять что-нибудь в бутике своего старого друга Пьера Кардена. Стилист Мартина де Ментон, конечно, слегка поморщилась: ну при чем тут Карден? Но спорить не стала. Причуды звезды - закон. …Примерка. - Что же у вас тут все такое мрачное? - раздраженно спрашивает она, перебирая платья, висящие на кронштейне. Тут и Dior, и Chanel, и Louis Vuitton, и Jean Paul Gaultier. Все хиты грядущей осени. 

Вместе с Мартиной мы на два голоса пытаемся объяснить, что в нынешнем сезоне основные цвета самые упаднические. На их фоне яркими пятнами выделялись только платья от Cardin. Плисецкая рассеянно погладила их, как старых боевых подруг, но для съемки выбрала другое: бушлат от Dior, кепку Hermes, свитер Miu Miu. На винтажные драгоценности даже не взглянула. Но дала надеть на себя бриллиантовое ожерелье от Van Cleef & Arpels. Спустились на первый этаж в студию к Беттине. Целая процессия: Мартина, Майя, визажист Беки, парикмахер. Там уже все готово к съемке. Таинственная полутьма озвучена трагическим голосом Марии Каллас. За месяц до фотосессии я написал Беттине, что Плисецкая - это Каллас в балете. И вот теперь великая дива надрывается в динамиках, чтобы создать нужную атмосферу. ⁃ А можно убрать это верещание? - с порога спрашивает Майя. Каллас тут же вырубили. ⁃ Может, она хочет рок или джаз? - волнуется Беттина. Она уже поняла, что модель не из легких. ⁃ Нет, лучше Малера. Адажиетто из Пятой симфонии, - советую я. - Она когда-то танцевала под эту музыку». Полностью воспоминания Сергея об этой съемке и своих встречах с Майей вы можете прочитать в его материале на сайте Snob.ru

Вы спросите - почему я цитирую статью Сергея из журнала Snob? Потому что на сайте журнала Elle почти ничего нет - даже упоминания автора этого материала, хотя только благодаря таланту и личным связям Сережи появились эти грандиозные исторические фотографии. Только картинки и скромные вырезки из текста. Сережа рассказывает, что фигура Плисецкой в качестве героини Elle не вызвала энтузиазма у руководства. А мое решение вынести Плисецкую на обложку вообще привело к скандалу. «Не можешь найти нормальных героинь! Как ты можешь ставить Плисецкую на обложку!» - кипятилось Руководство. Помню свою гордость, когда наш материал купил испанский Elle. А потом эти фотографии облетели весь мир. Особенно, когда Майи Михайловны не стало…

Про интервью с Литвиновой

«А почему вы такая полная? Вы всегда были для нас эталоном», - тянет Рената. Я сижу перед ней, мне 47 лет и я недавно родила сына. А ведь я застала времена, когда Литвинова говорила нормальным голосом и интонировала все так же, как мы с вами. В конце 1990-х она тусовалась с Леной Китаевой, арт-директором НТВ, которая придумала новый зелёный облик канала, и девчонки хотели со мной дружить. Но сейчас Литвинова сидит передо мной, как будто мы никогда раньше особо не общались. Она дала мне крутое интервью, которое состояло из странных рубленых фраз и томных передёргиваний. Я уже потирала руки - такого, безусловно, ни у кого не было, ни перед одним журналистом она так не выделывалась, как передо мной. Но, к моему большому разочарованию, внутри она так и осталась адекватным человеком - увидев свой странный текст, она быстренько переложила «партитуру» на нормальный язык, и мы так и вышли. Когда я решила взять у Литвиновой интервью, только ленивый уже не вышел с ее обложками и материалами. Я придумала ход - поговорить с Ренатой о ее маме и снять их вдвоем. Мама Ренаты, врач по профессии, оказалась на редкость сговорчивой и была очень рада съемкам; с удовольствием примеряла одежду, подготовленную стилистами, позировала перед камерой. «Ну что за глупости, кто все это придумал? - ломалась Рената. - Что надо о маме говорить? Прямо вот надо?» - «Надо, надо, - говорю. - Не ломайтесь». После этого интервью в мою сторону полился хейт. «Рената богиня! Да как вы смеете с ней так разговаривать!» - вот была основная тональность комментариев ее фанатов. И только я знала, что за маской богини скрывается обычная нормальная девчонка, которая умеет быстренько перекладывать «божественные» фразы на простой, человеческий язык.

Нашла вам исходник интервью с Ренатой и надергала цитат. 

Елена Сотникова Начнем с того, как вас воспитывала мама... 

Р.Л. Воспитывала? Вот эта тема мне совершенно непонятна. Меня она вообще никак не воспитывала.  Е.С. Прекрасно! Это тоже ответ.  

Р.Л. Я почему-то хотела, чтобы мама вышла замуж. Но это было как-то зыбко и неосуществимо... И не осуществилось. У нас много общего - я родилась в год Огненной Лошади (таких вообще в Китае сжигали, потому что они не природны для семейной жизни) - может, и у мамы моей в этом плане неправильный гороскоп. Женщина она свободолюбивая, творческая... 

Е.С. И вам свободу давала? 

Р.Л. Давала. Я абсолютный такой сорняк. Но что-то такое во мне было, не знаю, откуда... Если я переезжала и у меня были страшные чашки, я шла в антикварный магазин и покупала себе на последние деньги пусть одну, но красивую антикварную чашку.  

Р.Л. Да... И вся эта, знаете, работа над внешностью... Бабушка всегда мучала маму просьбами шить ей платья. Но там была такая фигура... Без талии. И у них все время были страшные скандалы из-за талии. 

 Е.С. Бабушка считала, что у нее есть талия? 

Р.Л. Есть. А мама ей ее не делает. Бабушка могла вот так вот взять, шваркнуть пакетом и уехать к дедушке. А мы с мамой, как дураки, оставались в коридоре после примерки.  

Р.Л. Она могла начать критиковать ни с того ни с сего... Это я даже в себе замечаю. "Лицо, как месиво... Волосы жидкие, прибитые к черепу". Вот что-нибудь такое.  

Е.С. Рената, я все равно не могу поверить, что вам не свойственен некий внутренний раздрай. Это присуще большинству творческих людей, и во многом такой драматизм идет из детства.  

Р.Л. Нет у меня времени ни на какой внутренний раздрай.  

Е.С. А как без раздрая творить? 

Р.Л. Он у меня, видимо, находится в состоянии константы.  

Е.С. Вы только что сказали прямо противоположную вещь.  Р.Л. У меня все время раздрай. Стресс.  

Е.С. Стало быть, мама принимает вас такой, какая... 

Р.Л. (резко) А тут у нее нет совершенно шансов - не принимать.  

Е.С. У вас ведь много поклонников? 

Р.Л. Да, вы не представляете, сколько. Есть много таких, кто сильно моложе, и еще, как ни странно, полные мужчины. Если во всем зале будут сидеть мужчины, ко мне подойдет самый толстый из них и начнет приставать. 

Про зарплату

Угадаем сайт?)

Я тут узнала, что про меня говорили, когда я работала в Elle. Вот здесь малая часть. Еще - то, что я получала миллион рублей в месяц плюс столько же на представительские расходы Скажу только, что, когда меня увольняли в 2016 году, юрист, который занимался моим делом, не поверил в такие низкие цифры зарплаты главреда на 21-м году работы в компании. Он вообще ничего не понял. Подумал, что я чего-то не знаюПотом увидел документальное подтверждение. Зарплата была классная в жирные годы на перезапуске. Потом все изменилось. А вот все это, что говорили и писали - это можно было делать только специально. Я никогда сама не славилась дисциплиной и никого к этому не принуждала. Кстати, про текучку кадров - этого вообще не было. У меня к 2015 году сложилась команда мечты. Каждый человек был «кристаллом» на своем месте. «Круглые сутки без обеда»

Про отношение с известными людьми после ухода из глянца

Меня многие спрашивают, как складывались мои отношения с известными людьми и тусовкой после того, как я ушла из Elle. Ну, скажем так - никак😂.

Я уже рассказывала, как мимо меня, в упор не видя, на мероприятии прошел Влад Лисовец. Я бы сказала, что такие ситуации бывают только в кино, но нет - все совсем реально.

Игорю Чапурину я сразу сказала - ухожу из Elle, и ты про меня и не вспомнишь больше. Он был эмоционален: «Вот увидишь! Еще как! Будем общаться!» Больше я его никогда не видела😂

Мне было некогда об этом думать, впрочем - я практически сразу взялась за художественную карьеру (я об этом писала выше), а через пару месяцев после ухода из Elle заболел Федя. У него был лейкоз.

Месяц мы пролежали в больнице, где в обязанности мамы входило мытье полов, помимо всего прочего. Каждый день ждали улучшения показателей по крови. В общем протоколе лечение лейкоза занимает два года, поэтому ни о каких тусовках и «знаменитостях» я больше не думала.

Моя огненная колесница катилась сама собой. Анализы, пункции, химия. Картины, кисти, мастихины. Два года бессонных ночей - днем была няня.

Поэтому, как бы меня ни просили написать про то, как от меня отвернулся глянцевый мир, я не смогу к этому ничего добавить. Ну, отвернулся и отвернулся. Мне просто было не до этого.

Хорошо, что остались все эти интервью. Можно, вообще-то, и повторить теперь свой опыт интервьюера - как вы думаете? 

Про бывшего мужа

С бывшим мужем Алексеем Дорожкиным

Кто они такие, эти мистические «все»? Каждая из нас хоть раз в жизни слышала от подруг или знакомых, рассказывая о своем успехе у мужчины, что он, оказывается, «ко всем пристает». Сегодня я очередной раз выслушала от бывшего трактат о том, что надо мной «все смеются». Ты бы слышала, что о тебе все говорят, кричал он, подпрыгивая на своих бесконечных ногах. Ты не работала последние пять лет. Рисуешь картинки в свое удовольствие. Через 10 лет тебе будет 66, а еще через десять - 76. Пытался снова выбросить мой телефон. Когда я начала спускаться к охране, положил на стол. «Все просто в шоке от тебя». Кроме твоих, говорит, 20 тысяч подписчиков. Твоих 20 тысяч дур. Вот и вам досталось. Вот что про нас говорят «все».

И еще немного про него

Могу себе представить, как Дорожкин будет биться за каждую вещь, каждую вилку при разделе имущества. Сейчас заметила, что сегодня из моих комнат исчезли две старые советские вазы. ЕГО вазы. Он запер их в свой шкаф на ключ Ой, а что же будет с посудой Hermes! Не хотелось вспоминать, но придется. Как много лет назад - да не так уж и много, в 2010 году - никому неизвестный паренек стал главредом. А до этого и в первые годы своего неокрепшего главредства покатался со мной и своей дочкой по миру - бесплатно, без усилий, бизнес-класс, все шесть звезд к ногам, реки шампанского, звезды Мишлен, четырехкомнатная квартира на Кутузовском проспекте (он сейчас называет ее «клоповником»), новый статус и сама Сотникова в невестах. У меня тогда была большая зарплата, до 2014 года. Кидалась деньгами, как могла. «Лёш, смотри, часы Montblanc - всего 800 евро! Давай тебе купим!» - радостно восклицала я в duty-free. Конечно, давай! Дочку одевала, как могла - все итальянские кружевные магазины были нашими. На показ Chanel одела ее так, что все японские фотографы сошли с ума. Учила ее читать, писать, рисовать. Ни одного отпуска не провела без нее, пока она росла. В некоторых отелях нас долго встречали табличками Mrs и MR Sotnikova Когда мне в кабинет приносили горы подарков, он прибегал разбирать. «Это моей маме, это папе, это давай сестре отдадим? Это ерунда, это выбросить, шампанское соберу. Ага, а это что? Ерунда какая-то. А это я себе возьму». Его мать ходила с сумками Prada и Tod’s, вся в платках Hermes, в кремах Chanel и Dior, взятых у меня. Да я никогда не была против. Не в моих это правилах. А сегодня этот человек своими ручками запер в дряхлый антикварный шкаф две маленькие советские вазочки. Ждём продолжения, девочки. Спасибо вам огромное за ту подушку доверия и поддержки, которую вы мне сегодня дали. Она и кислородная, эта подушка, и мягкая, и в меру жесткая, чтобы чувствовать реальность. Двадцать тысяч и одна дура вместе с самой Сотниковой - это сила!

Мне тут написали, что Д из мести может порвать мои сумки и шубы. Про сумки есть замечательная история. Не знала, что до этого дойдёт, но все же. Когда шел ремонт в пафосной квартире на Ленинском, мы с Федей жили на даче. Ремонт уже подходил к концу, и Д переехал туда, чтобы отсматривать процесс. Ясен пень, парня понесло. Крутой дом на Ленинском, панорамные окна, красивая лаконичная квартира, обставленная подарками и вещами из шоу-румов, которые он получал за свой статус и которыми теперь тычет мне в лицо при любой удобной возможности. На розовых шортах и расстегнутой рубахе он ходил в Парк Горького в окружении парней-дизайнеров, потом звал их в гости. Моя нога еще даже не ступила в эту квартиру (а я продала свою любимую квартиру на Кутузовском, которая составила львиную долю вложений), когда только ленивый из московской дизайнерской тусовки не попил там кофе и не повалялся на диване в томном вечернем просмотре модного кино. Отступая немного назад, вспомню также, как Д хотел сделать об этом ремонте передачу. Но это не со мной, конечно - а со своей подружкой Дианой Балашовой (гуглите). Вдвоем они были бы прекрасными ведущими этого reality show, утверждал он. А Диана, конечно, с удовольствием бы полежала на моей кровати и покритиковала бы мой выбор покрывала. 

Я погуглила. На фото Диана на диване (а вообще, это дизайнер, работала на передачах Квартирный вопрос, Дачный ответ)

Передачу у меня хватило сил отменить. Но все дурости отменить я не смогла. Однажды к нам в мое отсутствие ввалилась подвыпившая компания из ближайшего окружения Д. Ходили, рассматривали, охали и ахали. Дошёл черед до гардеробной. Двери распахнулись. «О, вот она - знаменитая гардеробная Елены Сотниковой!» - вскричала одна из подружек Д. А он взял с полки мои фиолетовые замшевые туфли Prada и подарил ей. А она взяла. А потом оказалось, что дура я - что я не человек «новой формации», которому должно быть до таких мелочей еще более фиолетово, чем сами прадовские платформы. Туфли приехали ко мне через полгода. В них явно кто-то весело провел пару вечеров. Но виновата была все равно я, потому что заставила девушку страдать и переживать из-за того, что она их взяла. 

Картины

"Хочу показать раннюю работу под длинным названием «Красный замок на белой воде в непогожий день». 
После этой работы начались турбулентности… "

Источники:

https://t.me/elenasotnikovaletters

https://t.me/ksenia_solovieva

https://t.me/strelets_molodec